What led to the founding of QueerFest?

Ruslan Savolainen [R]: Everything started in 2008 when the LGBT group “Coming Out” appeared in Russia; it was one of the first organizations in Russia. A trial version of the queer festival also started in 2008, and was called the Minifest. We don’t count it as an actual festival, but after that a festival started to be held regularly. The main goal of QueerFest was to create some space for people and it was one of the first events in Russia — the second event was the movie festival Side by Side, and other than that, nothing else happens here in Russia. We still remain the biggest Pride festival in Russia.

How did you both become involved with QueerFest? What are your roles in the festival and the focus of your work?

R: I have been here since the very start, back in 2008 when QueerFest first started operating.

Egor Teryannikov [E]: I’ve been with the team for three years. For the first two, I worked with partners of the festival, and this year I’m assisting Ruslan with the festival.

R: I am responsible for everything to happen. I manage the event and am responsible for the funds, and other stuff like that. There are 11 programs within the common group, including law support and psychological support. Two years ago, we started a program called businesses in ally and there are also HR consultancies — we try to help businesses work with the community.

Are these programs in addition to the main festival?

R: QueerFest is one of the common projects, and then we also have law support, an HR consultancy, and other programs, but we don’t provide any law services throughout the festival. We do have psychological support available in case someone has a panic attack, but other than that there is no support through the festival. The rest of the year, however, we work on these programs.

We’re also trying to be very inclusive throughout the festival. We have sign language experts throughout the ten days of the festival, we have audio description available, and we have a room with sensory deprivation for being alone. There are also some specific protocols for working with transgender persons. The age restriction for the festival is 18+, so we developed special cards that cover everyone’s personal information except for the date of birth. For example, the gender marker and us seeing this could be very traumatic for the person. We also have different communication pages like “I’m ready to talk” or “I’m not ready to talk” and “I’m ready to be photographed” or “I’m not ready to be photographed.”

What is the situation like for LGBTI people in Russia right now? Do you see a difference between St. Petersburg and the rest of Russia?

R: There is no median throughout the country. Some places it is better, like here or in Moscow; some places it is worse. St. Petersburg was always more liberal than other cities, so it’s not that hard here. The community is also growing here in St. Petersburg, and it’s getting more professional, no matter the homophobic laws and consitutional changes.

That being said, we also work with the police in cases of fake dates — for example, you meet someone online and they start to blackmail you and attempt to physically harm you. So we work with the police and they transfer all the information to the court, and usually the court is on the victim’s side. And I want to clarify that it’s not individuals that do this, there are some groups. In the largest one, from the latest case, there were like 18 instances of this, and it was a group of fake dates doing the blackmailing.

Have you seen a change since you first started QueerFest?

R: The situation has completely changed, and not in a very good way. Back in 2008 or 2009, there were big platforms, including the most famous gay clubs with drag queens, performers, and musicians, and it was ok to perform, it was ok to hold hands, and there was no violence or hate crimes against community members. But now it has gotten worse. On the other hand, after the anti-propaganda law was passed, it’s effect has gone down, because more celebrities and more and more businesses support the community — they are ready to perform and people aren’t that afraid anymore.

Have you had any difficulties organizing QueerFest?

R: So 2014 was the most difficult year because there were some local authorities who tried to cancel the event. The very famous Vitaly Milanov came and tried to cancel the event — he tried to isolate people instead and some people inside spread phosphine gas. Finding a place to hold the event is always the most difficult part of managing the festival. People are ready to work, but they are very afraid to openly support us, and some members of the community are also scared and are afraid of attending the events openly, of being a part of the events. Those are our two main problems. But from 2014, everything has gone right. We have also tried to develop an online platform for the festival for those who are afraid [to come] or who have some physical disabilities, so they can also be a part of the festival, even from a distance.

What sort of events or exhibitions do you present during QueerFest?

R: So the program for the QueerFest is usually divided into two parts. The first part is what our team does: it’s different lectures, workshops, discussions, and we invite some experts from the community. The second part is the open space, it’s like an open call where people from all over the country can apply, and then later we choose what lectures or workshops we want to hold. We invite them, we cover [the cost of] their attendance here, and we cover [the cost of] their stay. Also, at every festival we have a closing concert with some famous artists here in Russia. We also hold a photo exhibition with famous photographers who have different projects related to the community. For example, in 2019, we presented “Night Flowers” by Damien Frost, and last year we presented “Transmongolian” by Álvaro Laiz. We plan the festival at the beginning of the year and we come up with the theme, by which we try to cover different aspects of the community.

I saw that Manizha was your headliner in 2020. How do you get these big artists to support the festival?

R: We usually ask them first. Sometimes it can be difficult, because not many artists support the LGBT community in Russia. And some of them are just afraid to get attention. Nevertheless, there are still those who are ready to support us. Sometimes communication with different artists can take a year, but sometimes we find a match more quickly.

What was it like hosting a festival during COVID-19?

R: Technically it was the most challenging year, because we didn’t know if we would be able to hold the event or not. We tried to transfer as many of our activities online as possible — we even created an exhibition online so people could see the works of Álvaro Laiz. Every safety measure was provided: we checked masks and we provided hand sanitizer and extra masks. We tried to do as much as we could.

What has been the response to QueerFest, both internationally and within Russia itself?

E: As far as I know, every year the audience grows and grows, and more and more people come to the festival. We also develop online events, and more and more people are joining the online events. That’s what I see.

R: Internationally, people are surprised that we are able to host an event like this, in this situation and with these laws. They are also surprised that we work with the police and that we have some successful cases. Before, we tried to learn from the experiences of international experts, and now we try to transfer our experience onto international platforms. For example, our volunteers, our trans-rights activists were a part of some German Prides. They gave workshops on how to work with transgender people, how to adapt and create safe spaces, and stuff like that. Before Covid, we had interns from European countries and from the United States, and now we are working to transfer our experience in business relations to members of the Asian community.

Have there been any unexpected outcomes? I saw that recently you have created some business partnerships.

E: Two years ago, my friend and I started working with QueerFest on business partnerships. This field wasn’t covered before. We managed to have different partners, like Lush and MAC Cosmetics, and we also had some different Russian companies working with us. Last year, in 2020, we managed to create our first collaboration with one of the biggest streetwear designers in Russia, this brand called Volchok. We created a variety of t-shirts and shopping bags, and half of the proceeds went to an AIDS center in Russia to support their activity. I guess that says that more and more businesses are willing to work with the community and help us.

R: If international companies decide to support our events here, the decision is not made by the international management; all decisions are made here in Russia, and that’s very important for us. And there are about 25 or 26 companies, international and Russian, that work with us in different areas, like HR training.

Can you tell me a bit more about the HR training program?

R: In 2019, I was asked to headline a talk about inclusivity in Russian business during the ILGA-Europe Conference, and that’s how our “Business as an Ally” program started. It all started with just five or six companies working with us, but now it’s about twenty or thirty. There are different HR consultancies, some inclusivity training, where we help them to develop anti-discrimination policies for the company, and we help them hold events in their offices. We don’t only teach how to work with the community, we also help them to develop inclusive services and inclusive groups for different parts of the community.

We also work with reproduction clinics here in Russia. So it’s not only about training, but it’s also about creating services. Last year, because of the pandemic, many people lost their jobs and we helped them to create or change their CV to receive greater consultancies, and we helped them to find a job. We also have psychological support — every person can get four sessions with a psychologist for free, so about 2,000 people use it annually.

E: We also help people with the courts and other law problems.

R: There are programs for LGBT families who want to have children and it’s like a support mechanism for them.

What is the process like for LGBT families who want children?

R: The program “Rainbow families” started its work in the beginning of 2009. It was conceived as a safe space for all LGBTQ+ parents — present parents, parents-to-be, their relatives, and others in their close circles. This program usually takes the form of meetings and seminars, in which we discuss themes of procreation, adoption, and raising a child. Program events are targeted towards providing psychological help for LGBTQ+ parents, to share knowledge and practices, and to support on the basis of our “equal to equal” principle. We also work with an LGBT-friendly clinic in Saint-Petersburg.

What are your plans for 2021?

R: This year, the festival will be from September 23 to October 3, so it’s like ten days. We just finished accepting the applications for the open space [Egor lifts a huge stack of papers to emphasize the number of applications]. We are working on a program and we have decided the main theme of the event, which will be “Inner Power.” We decided to focus on the power of every person, the power of our community, and the power of unity across the country. That’s why working with the open space and people from different regions and cities is very important to us.

How can readers support you?

R: Right now we can’t — and don’t — take donations, because we are trying to stay legally within our laws. The main source of support for us is positive media coverage, because the only things that international media covers are the homophobic laws and transphobic laws and international media doesn’t pay attention to the positive cases. If we can be covered in this way and be experts in these fields, it would be a very nice way to support us. We are also very happy when international Pride weeks invite our volunteers to see how it works — our volunteers are then motivated to do this work here.

Егор Терянников and Руслан Саволайнен — Международный фестиваль Квирфест

В этом году в Санкт-Петербурге пройдет 13-й КвирФест – культурный фестиваль, поднимающий вопросы прав человека, идентичности, пола и сексуальности. Я поговорила с Егором Терянниковым и Русланом Саволайнен, двумя членами оргкомитета, об истории этого фестиваля, его влиянии на Россию и о том, что мы можем ожидать от фестиваля этого года.

Что привело к Квирфест?

Руслан Саволайнен [Р]: Все началось в 2008 году. ЛГБТ-инициативная группа “Выход” — одна из первых организаций в России, работающая для поддержки сообщества. Квирфест был одним из первых проектов, которые запустил “Выход.” Первый фестиваль был в 2008 году и назывался “Минифест.” Он не считается в истории, но после этого фестиваль стал проводиться регулярно. Тогда же появился фестиваль ЛГБТ-кино “Бок о Бок”, и кроме этих проектов никаких публичных мероприятий не проводилось. Основная цель Квирфеста — создать пространство для людей. Мы по-прежнему остаемся крупнейшим ЛГБТ-фестивалем в России.

Как вы оба оказались вовлеченными в Квирфест? Каковы ваши роли на фестивале и в чем вы сосредоточены?

Р: Я появился в организации в 2008 году вместе с ее основанием.

Егор Терянников [Е]: Я работаю в команде три года. Первые два я работал с партнерами фестиваля, а в этом году помогаю Руслану с фестивалем.

Р: На меня задача полностью координировать фестиваль. Я руковожу мероприятием, отвечаю за финансирование и другие подобные вещи. В общей группе 11 программ, включая юридическую помощь и психологическую помощь. Два года назад мы запустили программу под названием «Бизнес как союзник», и есть также консультации по персоналу — мы пытаемся помочь бизнесу работать с сообществом.

Эти программы являются дополнением к Квирфесту?

Р: Квирфест — один из проектов группы, кроме того, у нас есть юридическая поддержка, консультации по персоналу и другие программы, но мы не оказываем никаких юридических услуг на протяжении всего фестиваля. У нас действительно есть психологическая поддержка на случай, если у кого-то случится паническая атака, но кроме этой поддержки – больше ничего. Однако остальную часть года мы работаем над этими программами.

Мы также стараемся быть максимально инклюзивными на протяжении всего фестиваля. У нас есть эксперты по жестовому языку на протяжении десяти дней фестиваля, у нас есть тифлокомментирование, и у нас есть комната для одиночества с сенсорной депривацией. Также существуют определенные протоколы работы с трансгендерами. Возрастное ограничение на фестиваль — 18+, поэтому мы разработали специальные карточки, которые закрывают личную информацию каждого, кроме даты рождения. Например, гендерный маркер и то, что мы видим, могут быть очень травматичными для человека. У нас также есть разные страницы для общения, такие как «Я готов к разговору» или «Я не готов к разговору» и «Я готов к фотографированию» или «Я не готов к фотографированию».

Какова сейчас ситуация с ЛГБТИ в России? Вы видите разницу между Санкт-Петербургом и остальной Россией?

Р: Что ж, разные регионы и контексты важны, потому что это Санкт-Петербург или Москва, столица. Санкт-Петербург всегда был более либеральным городом. Сообщество также растет здесь, в Санкт-Петербурге, и становится более профессиональным, несмотря на гомофобные законы и конституционные изменения.

При этом мы также работаем с полицией в случаях подставных свиданий — например, вы встречаетесь с кем-то в Интернете, и они начинают вас шантажировать и пытаться причинить вам физический вред. Мы работаем с полицией, и они передают всю информацию в суд, и обычно суд на стороне потерпевшего. И я хочу уточнить, что этим занимаются не отдельные лица, а организованные группы. В последнем деле о подставных свиданиях около 18 эпизодов.

Вы заметили изменения с тех пор, как начали проводить Квирфест?

Р: Ситуация изменилась, и не в лучшую сторону. В 2008 или 2009 годах были большие площадки из самых известных гей-клубов с трансвеститами, артистами и музыкантами, и выступать можно было, можно было держаться за руки, и не было насилия и преступлений на почве ненависти против членов сообщества. Но сейчас стало ещё хуже. С другой стороны, после того, как был принят закон о борьбе с пропагандой, его эффект снизился, потому что все больше знаменитостей и все больше и больше компаний поддерживают сообщество, они готовы выступать, и люди больше не так боятся.

Были ли у вас трудности с организацией Квирфест?

Р: 2014 год был самым тяжелым, потому что некоторые местные власти пытались отменить мероприятие. Виталий Милонов пришел и попытался отменить мероприятие. Он попытался изолировать участников фестиваля внутри помещения, а кто-то внутри распылил газ или перцовый баллончик.

Найти место для проведения мероприятия – всегда самая сложная часть управления фестивалем. Люди готовы работать, но очень боятся открыто поддерживать нас, а некоторые члены сообщества тоже боятся и боятся открыто посещать мероприятия, участвовать в них. Это две наши основные проблемы. Но с 2014 года все наладилось. Мы также попытались разработать онлайн-платформу для фестиваля для тех, кто боится или имеет физические недостатки, чтобы они также могли принять участие в фестивале, даже на расстоянии.

Какие мероприятия вы представляете на Квирфест?

Р: Программа Квирфеста обычно делится на две части. Первая часть — это то, чем занимается наша команда: это разные лекции, семинары, дискуссии, и мы приглашаем некоторых экспертов из сообщества. Вторая часть — это OpenSpace, это как открытый конкурс, на который могут подать заявки люди со всей страны, а затем мы выбираем, какие лекции или семинары мы хотим провести. Мы их приглашаем, оплачиваем их посещение, оплачиваем их пребывание. Кроме того, на каждом фестивале у нас есть заключительный концерт с некоторыми известными артистами здесь, в России. Также мы проводим фотовыставку с участием известных фотографов и разные проекты, связанные с сообществом. Например, в 2019 году мы представили «Ночные цветы» Дэмиена Фроста, а в прошлом году — «TRANSMONGOLIAN» Альваро Лаиса. И каждый год мы планируем фестиваль в начале года и придумываем тему, с помощью которой пытаемся охватить различные аспекты сообщества.

Я видела, что Манижа была вашим хедлайнером в 2020 году. Как заставить этих крупных артистов поддержать фестиваль?

Р: Обычно мы сначала спрашиваем их. Иногда это может быть сложно, потому что не многие художники поддерживают ЛГБТ-сообщество в России. А некоторые из них просто боятся привлечь внимание. Тем не менее, есть ещё те, кто готов нас поддержать. Иногда общение с разными артистами может занять год, но иногда мы находим совпадение быстрее.

Каково было проводить фестиваль во время пандемии?

Р: Технически это был самый сложный год, потому что мы не знали, сможем ли мы провести мероприятие или нет. Мы постарались перенести как можно больше наших мероприятий в онлайн — мы даже создали онлайн-выставку, чтобы люди могли увидеть работы Альваро Лаиса. Были предусмотрены все меры безопасности: мы проверили маски, предоставили дезинфицирующее средство для рук и маски. Мы старались сделать все, что могли.

Какова была акция на КвирФест как на международном уровне, так и в самой России?

Е: Насколько я знаю, с каждым годом аудитория растет и растет, и на фестиваль приходит все больше и больше людей. Мы также разрабатываем онлайн-мероприятия, и все больше и больше людей присоединяются к онлайн-мероприятиям. Вот что я вижу.

Р: Во всем мире люди удивляются, что мы можем провести подобное мероприятие в такой ситуации и с этими законами. Они также удивлены, что мы работаем с полицией и что у нас есть несколько успешных дел. Раньше мы пытались изучить опыт международных экспертов, а теперь пытаемся перенести наш опыт на международные площадки. Например, наши волонтеры, наши правозащитники-трансгендеры участвовали в некоторых немецких прайдах. Они проводили семинары о том, как работать с трансгендерами, как адаптировать и создавать безопасные пространства и тому подобное. До пандемии у нас были стажеры из европейских стран и США, а теперь мы работаем над передачей нашего опыта деловых отношений членам азиатского сообщества.

Были ли какие-то неожиданные результаты? Я видела, что недавно вы создали несколько деловых партнерств.

Е: Два года назад мы с подругой начали сотрудничать с Квирфестом в области делового партнерства. Раньше эти задачи не реализовывались. У нас были разные партнеры, такие как Lush, MAC Cosmetics, а также с нами работали несколько разных российских компаний. В прошлом 2020 году нам удалось создать нашу первую коллаборацию с одним из крупнейших дизайнеров уличной одежды в России, брендом ВОЛЧОК. Мы создали несколько футболок и сумок-шопперов, а половина выручки пошла в поддержку деятельности СПИД-центра. Думаю, это говорит о том, что все больше и больше компаний хотят работать с сообществом и помогать нам.

Р: Если международные компании решат поддержать наши мероприятия здесь, решение не принимается международным менеджментом; все решения принимаются здесь, в России, и это очень важно для нас. И около 25 или 26 компаний, международных и российских, работают с нами в различных областях, например, в обучении персонала.

Не могли бы вы рассказать мне подробнее о программе обучения персонала?

Р: В 2019 году мне предложили принять участие в конференции «ILGA-Europe,» чтобы поговорить об инклюзивности в российском бизнесе и о том, как начинались предприятия и союзники. Все началось с того, что с нами работали всего пять или шесть компаний, а сейчас их около двадцати или тридцати. Существуют различные кадровые консультации, тренинги по инклюзивности, мы помогаем им разработать анти дискриминационную политику для компании и помогаем им проводить мероприятия в их офисах. Мы не только учим, как работать с сообществом, мы также помогаем им разрабатывать инклюзивные услуги и инклюзивные группы для различных частей сообщества.

Мы также работаем с клиниками репродукции здесь, в России. Так что речь идет не только об обучении, но и о создании сервисов. В прошлом году из-за пандемии многие люди потеряли работу, и мы помогли им создать или изменить свое резюме, чтобы получить более качественные консультации, и мы помогли им найти работу. У нас также есть психологическая поддержка – каждый человек может бесплатно пройти четыре сеанса у психолога, поэтому ежегодно им пользуются около 2000 человек.

E: Мы также помогаем людям с судами и другими юридическими проблемами.

Р: Существуют программы для ЛГБТ-семей, которые хотят иметь детей, и для них это как механизм поддержки.

Как проходит процесс для ЛГБТ-семей, которые хотят детей?

Р: Программа «радужные семьи» начала работать в начале 2009 года. Основная задача – это создание безопасного пространства для всех ЛГБТК+ родителей – настоящих, будущих, их родственников и близких людей. В программу входят встречи и семинары на следующие темы: продолжение рода, усыновление и воспитание ребенка. Мероприятия «радужных семей» направлены на предоставление психологической помощи ЛГБТК+ родителям, распространение информации и практик, а также на поддержку базисного для нас принципа «равный равному». Мы также работаем с ЛГБТ-френдли клиникой в Санкт-Петербурге.

Какие у тебя планы на этот год?

Р: В этом году фестиваль будет проходить в течение 10 дней, с 23 сентября по 3 октября. Мы только что закончили прием заявок на open space [Егор показывает автору огромную стопку статей, чтобы подчеркнуть количество заявок]. Мы работаем над программой и определились с основной темой мероприятия; мы сообщим об этом позже. Тема этого года – «Сила внутри», и мы решили сосредоточиться на силе каждого человека, силе нашего сообщества и силе единства по всей стране. Поэтому для нас очень важна работа с открытым пространством и людьми из разных регионов и городов.

Как читатели могут вас поддержать?

Р: Прямо сейчас мы не можем принимать пожертвования, потому что пытаемся соблюдать наши законы. Основным источником поддержки для нас является позитивное освещение в СМИ, потому что единственное, что освещают международные СМИ, — это законы о гомофобии и законы о трансфобии, а международные СМИ не обращают внимания на положительные случаи. Если бы мы могли получить такое покрытие и быть экспертами в этих областях, это было бы очень хорошим способом поддержать нас. Мы также очень рады, когда на международных неделях прайда наших волонтеров приглашают посмотреть, как это работает — у наших волонтеров появляется мотивация выполнять эту работу здесь.